Он болел за дело с душой!

Сейчас уже и не важно, какой поставили окончательный диагноз. Близкие и до пандемии знали, что здоровье Евгения Ивановича серьезно пошатнулось. Даже учитывая, что человеку шел восьмой десяток. Просто разум до сих пор отказывается верить, что вот так в один миг не стало этого Большого во всех смыслах Человека. Кажется, Он как никто другой умел заполнять пространство вокруг себя, вокруг людей. Но разве кто-­то из этих людей мог предъявить претензии, что его было слишком много. Ни в коем случае. Его появления ждали с особой надеждой, с особым воодушевлением всегда и везде. Это был своеобразный Человек-­Праздник! В хорошем смысле этого определения. Мало кто так мастерски умел разрядить хорошей, а главное, доброй шуткой любой, даже самый напряженный спор, при этом минимально используя высокий слог парламентских выражений. И в этом тоже состоял феномен его природного обаяния.

До сих пор для меня загадка, как в нем, родившемся в деревенской глуши и много лет прожившем в городе, сохранялось  столько русскости и деревенскости (не путать с «деревенщиной»). Причем этого не только не стеснялся, а и мог при случае козырнуть, как неотразимым фактом-­аргументом. Здесь, похоже, и заложено объяснение его многолетнего и успешного депутатства, нише в нашей стране не всегда однозначной и прибыльной. Быть не только из народа, но и быть близким и понятным народу. А чего стоил только один его приход на футбол! Это было похоже на своеобразный священный ритуал, когда он нарочито не спеша  проходил мимо трибуны и, казалось, готов был обнять каждого зрителя. И не было в этот миг, наверное, счастливее человека, чем он. 

Кстати, может кто­то подумает, что Евгений Иваныч в этой жизни только феерил, так это заблуждение. Частенько бывал у него в рабочем кабинете и неоднократно видел, как стремительно менялось выражение его лица, когда становилась ясна важность очередного телефонного звонка. Тут же в руках появлялся карандаш, лист бумаги, на который моментально  набрасывались предварительные расчеты­подсчеты. Бизнес есть бизнес. Из личного неизменным оставалось лишь его фирменное прощание: ну, давай, дорогой.

Так и не успел спросить его, зачем надо было вообще впрягаться в свое время в родниковский футбол. Вряд ли ответил бы что­-нибудь вразумительное. Но вот надел на себя эту лямку в тяжелый, между прочим, момент, когда в середине нулевых кинули футбол в Родниках комбинат, предыдущий президент, потенциальные спонсоры. Со всеми проблемами остался практически один на один, и решал их по мере своих возможностей. Сделал, пожалуй, главное, в лихое время сохранил футбол в Родниках, за что будем ему благодарны всегда. Полтора десятка лет во главе Федерации – не шутки. И вот ведь что интересно. После его многочисленных просьб об отставке, обернувшихся в итоге присвоением звания Почетный президент, все равно до последнего находил возможность лично присутствовать на заседаниях Федерации и высказывать свое мнение по любому вопросу. Иногда попадал в казусы. В одной из страстных речей, а по-­другому и не мог, забыл, что год назад «Родник» стал в чемпионате четвертым, а не последним. Ему, конечно, все прощалось. Слишком высок был авторитет, слишком высок был градус выступления. Было видно, что Человек болеет за дело с душой! Таким мы его и запомним!

Николай  Харьков