Литературная страница

«Скажи друзьям, что я вернусь…»

В пятницу, 21 июля, в публичной библиотеке состоялось открытие фотовыставки родниковской поэтессы Елены Рощиной «Скажи друзьям, что я вернусь…». 23 года назад 18 июля жизнь 26-летней Елены трагически оборвалась.

Выставку  посетили поклонники ее поэтического таланта, члены поэтического клуба «Озарение», вспомнили судьбу и творчество Елены. Она с отличием закончила факультет журналистики Воронежского госуниверситета, была студенткой ВГИКа, членом союза журналистов России. Ее стихи публиковались в литературных журналах и альманахах, в региональных средствах массовой информации. О судьбе Лены снят документальный фильм, авторами которого стали ее друзья по ВГИКу. Среди почитателей таланта Елены Рощиной оказались крымские астрономы-физики — супруги Черных. Открыв одну из малых планет, они назвали ее Рощина. Название официально утверждено международным астрономическим союзом и вошло во все мировые астрономические каталоги.

В г. Вичуга уже много лет работает литературно-краеведческий клуб «Елена», названный в честь родниковской поэтессы. Его председатель Юрий Любичев принял участие в открытии фотовыставки. Конечно, самым почетным гостем стала мама поэтессы Наталья Семеновна Рощина. Она от души поблагодарила работников библиотеки за душевные творческие вечера, посвященные памяти ее дочери. «Меня просто растрогал недавний случай, — волнуясь, рассказала Наталья Семеновна. — 18 июля, как обычно, мы приходим на могилу Леночки. Когда мы пришли, там уже стояла зажженная свеча и букет из ромашек и колокольчиков — любимых Леночкиных цветов. Я не знаю, кто это сделал. Но я очень благодарна этому неизвестному человеку, почитателю ее таланта».

На выставке, помимо фотографий из семейного архива Натальи Рощиной, представлены несколько книг со стихами и дневниковыми записями дочери. В памятный вечер прозвучали стихи Елены в исполнении членов клуба «Озарение». Приглашаем родниковцев, ценителей поэзии Елены Рощиной, посетить памятную выставку.

Ольга Савельева

 

На речных перекатах народной жизни

Сегодня мы представляем вашему вниманию главы из недавно вышедшей книги «У речки Соньбы» нашего земляка Николая Куликова, которые сам автор определил как «рассказы о деревенской жизни». Добавим — умные и добрые рассказы, написанные с большой любовью к простым людям, работавшим и жившим на земле — в Дегтярнове, Лежахове, Хлябове и округе — там, где прошло детство автора. Николай Куликов бережно собрал и сохранил многое из того, что давно кануло в прошлое — быт и нравы деревенских жителей 50-60-х годов, нехитрые занятия, развлечения и проделки деревенской ребятни, красоту родной природы и душевность односельчан, которая проступает сквозь непростые хитросплетения судеб. Старшему поколению при чтении книги  будет что вспомнить о своём детстве и юности — порадоваться и погрустить, а молодым узнать то, о чём не прочтёшь ни в каких учебниках — о внутреннем, глубинном строе народной жизни, к которому следует относиться с уважением и почтением — там корни настоящего и будущего. Найдите книгу в библиотеке и обязательно прочитайте!

БАБУШКА

С самого раннего детства я помню свою бабушку, её натруженные, ласковые руки. Роста она была небольшого. Всегда ходила в платке и в тёмном платье. Дом у неё был небольшой: два окна спереди и одно сбоку. Она всегда что-нибудь да делала. Уже в пенсионном возрасте она все ещё выходила на колхозные поля теребить лён или убирать картошку.

На дворе, кроме кур, не было никакой живности. Ещё в моём раннем детстве за неуплату налогов со двора свели последнюю козу.

Жила она бедно. Первую пенсию, в 12 рублей, стала получать в 1960-ых. Потом, через несколько лет, радовалась, когда её повысили до 18 рублей. Из этих денег она частенько мне выделяла на школьный обед или на кино.

Конфет, кроме карамели, практически не покупала. Для меня и то уже было неплохо, что она мне мазала ломоть черного хлеба подсолнечным маслом, посыпав сверху песком. Чай пили вприкуску. Сахар был кусковой — много не нагрызешь. Его дробили щипцами на мелкие кусочки.

Печка занимала треть дома. В ней бабушка не только готовила еду, но и парилась, как в бане, устлав кирпичи соломой.

Все дефицитные лакомства бабка запирала в большом сундуке, стоявшем под полатями между входной дверью и печкой. Она всегда опекала нас с Вовкой(двоюродный брат Николая Куликова — прим. ред.).»Кольтя» — кричала, — не води Вовтю на реку, вода холодная!» А, если была недовольна, кричала в наш адрес: » Провалились бы вы все в тар-тара-ры»!», «Кольтя, Вовтя, домой, уже темно!» — кричит бабка, а нам всё не хочется уходить с улицы.

Мы помогали бабушке, как могли. Носили воду с колодца, пилили и колотили дрова, окучивали в огороде картошку, помогали убирать сено на усаде.

 

ЗА ГРИБАМИ

«Тихая охота» никогда не была моей страстью, хотя вокруг Дегтярнова леса изобиловали грибами. Различал всего с десяток видов грибов. Грибные места я знал, а вот как грибы собирать, представлял очень мало. Знал, что по краям телятника (название леска — прим. ред.) растут белые. Они же росли и на Станижерове. На Сенкове, на правом берегу Малой Соньбы, росли боровики, а чуть повыше берега — опять белые. Белые росли около дорог почти везде: в сторону ли Ведрова, Болотнова, Лежахова или Онучева. Мало встречались они только с одной стороны от деревни: в лесах по правому берегу Соньбы от Шолоховских лав в сторону Антоновского болота. Там, среди сосен Кулиги-логи и до Можжевелового бочага, росли прекрастные маслята. Чуть подальше от реки, в березовом мелколесье, всегда можно было встретить россыпи сереньких подберёзовиков.

Сильно повезло мне с грибами только однажды. В самом конце августа 1959 года гостил я у бабушки в Дегтярнове. В этот день разразилась сильная гроза с продолжительным теплым ливнем. На следующее утро бабушка Параня, как мы ее звали, подняла меня рано, вручила зеленое эмалированное ведро и послала меня за грибами.

Поначалу я направился в хорошо знакомое место: в наш телятник. Побродил, побродил, мало чего нашел и решил пойти в малый телятник, начинавшийся за ригой и тянувшийся узкой, метров в сто шириною, лентой в сторону Сенкова.

Посреди этой «ленты» на Сенково бежала полевая дорога, и, когда перелесок забирал левее, заканчиваясь кладбищем, дорога эта продолжала свой путь все так же прямо, далее, среди колхозных полей, спускаясь вниз, к Малой Соньбе. По луговине, отделяющей колхозные постройки от начала Ведровского леса, я дошел до дороги-прогона между этим лесом и малым телятником, и остановился.

Здесь, около самой дороги, росло несколько больших ивовых кустов. Заглянул я под один из них, а там! Белые, да какие! Маленькие все, ядрёные! Кучками стоят. И начал я ползать под этими кустами. И «наползал» вскоре целое ведро. На радостях побежал к бабуле по тропке, позади огородов. Бабка Параня только руками всплеснула. Высыпал я грибы на дерюжку и вновь на «свое место». И еще под тремя кустами набрал треть ведра. Потом зашел в малый телятник, а там… ничего…

 

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Родники — Хлябово — двадцать пять километров. Паровоз тащился часа два, а когда сменился на мотовоз — и того больше. Дорога ветшала,  рельсы со шпалами за прошедшие десятки лет сильно поизносились. Первая от Родников остановка — 9-ый километр, где в лесу, около самой насыпки, стоял дом путевого обходчика. Далее, пробежав сквозь лес по двум мостам, под которыми струились еще небольшими ручьями Парша и ее приток, поезд останавливался у станции Нестерово, в полукилометре от деревни с точно таким же названием. До Хлябова оставалось еще девять километров, и состав делал еще одну остановку у деревни Першино. Когда было много народу из Гридькина или Больших Ломов, поезд притормаживал у разъезда Ежово.

В раннем детстве я паровоз старался обходить стороной, будь то при посадке или выходе из вагона. Слишком уж шумная была машина. Мало того, что она громко пыхтела, выпуская клубы густого черного дыма, так еще с шумом и свистом выпускала пар. Я всегда боялся, что меня может ошпарить.

В 1960-ые годы билет от Нестерова до Родников стоил копеек 20, а в 1970-ые цена выросла до 30. Зимой вагоны обогревались печками-буржуйками — углем или торфяными брикетами. В вагонах были бачки с водой, но далеко не всегда.

Народу ездило много, иногда даже мест не хватало. В составе обычно было два вагона, изредка, в выходные дни, прицепляли и третий. Кроме вагонов, цеплялось с десяток платформ с разными грузами. По выходным дням ехали жители окрестных деревень, работающие на неделе в Родниках. В Родники же ехали из деревень на рынок с мясом, молоком, ягодами и грибами. Молоко везли в бидонах и трехлитровых бутылях — четвертях, продавая его прямо на перроне вокзала. Четверть стоила 1 рубль 20 копеек (в ценах 1961). Мы с мамой и сами ездили зимой на рынок. Продавали на базаре клюкву по 10 копеек за стакан и мясо со своего подворья.

От Дегтярнова до Нестерова было девять километров. Вставать надо было, чтоб не опоздать на поезд. Шли через Лежахово, Малые Ломы, Красново. За Красновым дорога раздваивалась. Можно было идти через лес, прямиком в Нестерово или, взяв немного влево, полевой дорогой топать до деревни Пастуха, откуда дорога все равно шла к тому же Нестерову. На окраине Нестерова, точнее, между ним и железной дорогой, около небольшого перелеска стояло красивое здание местной начальной школы. Здание из красного кирпича, с арочными окнами, выглядело в этом углу довольно живописно.

 

ЖУРАВЛИ НА ПОЛЯХ

Интересные птицы журавли. Я никогда не был любителем пернатых, но журавлей запомнил с раннего детства. Еще до школы, будучи совсем малым, не один раз встречался с ними и наблюдал за этими поразительно красивыми птицами. Далеко идти не было нужды: они каждый год прилетали в одно и то же место, рядом с Антоновым болотом. Место это — Кулига-лога та низкая часть поля и прилегающего к нему луга, что начиналась сразу за бабушкиным усадом и тянулась слева от Шолоховской дороги почти до Шолоховских лав.

Каждый год журавли разгуливали по этому полю. Иногда я подходил к ним совсем близко и пытался их поймать. Они бегали по полю среди «бабок» из снопов льна, поставленных колхозниками на дозревание, и даже не делали попыток взлететь. Бегали птицы куда быстрее меня и, похоже, совсем не боялись быть пойманными. Мне это быстро надоедало, и я уходил, а журавли так и продолжали важно расхаживать по полю.

Уже, будучи взрослым, лет через тридцать, я вновь побывал в этих местах. Я с мамой и отчимом пошли за Шолоховское болото за клюквой. Оставили свои мотоциклы у Бориса Суркова и шли пешком. Год выдался сухой, да и болото все испоганили мелиоративными канавам: в общем, клюквы мы не нашли. Не уродились и грибы в окрестных лесах.Правда, уже на выходе из болота, достался нам трофей: застрявшие в развилке березы скинутые лосиные рога…

Когда же на обратном пути мы миновали Шолохово и по лавам перешли ту низину, где Соньба малая сливается с Соньбой большой, то, выйдя из перелеска, увидели все ту же картинку детства: справа, на Кулиге-логе, всё так же важно расхаживали красивые длинноногие птицы.